Каждый смотрит со своей кочки. Российский и мировой рынок стали — итоги недели (19-26 марта) 2017 г.
Как говорится, кривая вывезет!
В Китае, откуда не возьмись, произошел биржевой обвал. Котировки на железную руду в юанях упали примерно на 20% по сравнению с февральским пиком. Арматура за последние две недели потеряла более $50 за т. Хотя трезво мыслящие аналитики объясняют эти скачки спекулятивными играми, практически не имеющими отношения к реальному рынку, где вовсю идет весеннее оживление, последствия от этих курсовых колебаний могут быть весьма существенными.
Во-первых, экспортные котировки на китайский прокат все-таки снизились. И если в начале марта заготовка, арматура или горячекатаные рулоны китайского производства вообще не пользовались спросом на мировом рынке из-за дороговизны, то теперь эта продукция стоит ненамного дороже или даже слегка дешевле, чем у конкурентов, в том числе российских. При этом ее все равно не слишком-то и покупают, поскольку надеются, что через неделю или две она будет стоить дешевле. И основания для этого есть. В апреле должен более чем на 40% подешеветь коксующийся уголь, а теперь еще пошли вниз железная руда и металлолом.
Во-вторых, провалы на китайских товарных биржах волей-неволей заставляют задуматься: а вдруг это «Ж-ж-ж» все-таки неспроста?! Китайское правительство в последние месяцы действует прямо по сценарию 2009 года. Огромные деньги из бюджета государства и госкомпаний вбухиваются в строительство, инфраструктуру и обновление основных фондов. За счет этого обеспечиваются загрузка мощностей и приемлемые показатели роста ВВП. Потребление проката, по некоторым оценкам, в январе-феврале превысило прошлогодние данные сразу на 8%. Пусть здесь есть и эффект низкой базы, но все равно таких темпов роста на китайском рынке стали не видели с 2013 года.
Однако как долго можно держать экономику на такой «строительной игле»?! Ведь большинство проектов, которые сейчас удерживают ее от спада, не окупятся вообще никогда или только через десятилетия. А финансирование-то идет через китайские госбанки, которые могут оказаться в итоге крайними. Впрочем, запас прочности у китайской экономики и финансовой системы большой, а видимый спрос на прокат в стране действительно растет, причем, не только в строительном секторе, но и в машиностроении и отраслях, выпускающих автомобили, бытовую технику и другие потребительские товары. Так что опасаться того, что у китайской машины вдруг кончится завод, пока не стоит.
Но некоторые аналитики, наблюдая все за теми же биржами, задаются вопросом: пусть у китайцев все в порядке, но может, это цены на стальную продукцию и сырье в последние месяцы были завышенными в силу спекулятивного ажиотажа? Тогда их снижение просто вернет котировки на более обоснованный уровень. В конце концов, перед зимним скачком цен, что стартовал в начале ноября, стоимость горячекатаных рулонов китайского и российского производства составляла порядка $400 за т FOB или немногим больше, а потом вдруг подскочила на $100 за т без особых на то причин, кроме подорожания сырья.
Похожая ситуация в Турции. Там рост цен на сортовой прокат и металлолом словно стена остановила. Местные металлурги поднимали-поднимали внутренние и экспортные котировки на арматуру, пытаясь довести их до рубежа $450 за т EXW/FOB, и вдруг за одну неделю все бах — и упало на $20 за т, сведя на нет все результаты предыдущего месяца. Одновременно так же резко подешевел металлолом. Следующей на очереди, очевидно, станет заготовка. Причем не только в Турции, но и, похоже, в Восточной Азии, которая с недавних пор стала для поставщиков из СНГ главным рынком сбыта.
В отличие от Китая, где отправной точкой для снижения цен стала биржа, в Турции спад выглядит более обоснованным. Интересно, что местное правительство тоже стремилось стимулировать экономику, вкладывая средства в инфраструктурные проекты и повышая доступность коммерческих кредитов. Однако надолго такой политики не хватило. Турецкий платежный баланс отрицательный, поэтому стабильность финансовой системы страны сильно зависит от притока капиталов из-за рубежа. А он-то как раз оскудел. Тут сказались и политические факторы, в частности, конфликт турецких властей с Евросоюзом, и экономические. У Турции традиционно обширные связи со странами Ближнего Востока, а они сокращают закупки турецких товаров из-за очередного понижения мировых цен на нефть.
Безусловно, все эти процессы не несут ничего хорошего российским экспортерам стали, а вот внутренний рынок, как ни странно, может от этого выиграть. Дело в том, что нынешние цены на прокат в России воспринимаются многими потребителями как завышенные и серьезно сдерживают внутренний спрос. В то же время, металлурги весь первый квартал удерживали заводские котировки на весьма высоком уровне, кивая как раз на дороговизну стальной продукции за рубежом. А теперь на внешних рынках стоимость продукции может пойти вниз, а рубль, наоборот, - вверх, что делает превышение внутренних цен над экспортными совершенно вопиющим.
Пока что производители планировали пролонгировать на апрель нынешние цены на непокрытый листовой прокат и повысить стоимость арматуры по мартовским контрактам на 7-8% по сравнению февралем. Это, конечно, не давало дистрибьюторам возможности удешевить стальную продукцию для конечных потребителей и тем самым стимулировать спрос. Теперь же у покупателей появляются шансы на более благоприятный для них сценарий. Ведь рассчитывать на то, что отечественный рынок вскоре пойдет на подъем, приняв высокий уровень цен на прокат, сейчас довольно сложно.
Вообще, в российской экономике дела идут не лучшим образом. Хотя с высоких трибун заявляют, что российской промышленности удалось избежать потрясений, а экономическая активность восстанавливается, на рынке стали это как-то не слишком заметно. Росстат по итогам февраля опубликовал данные, показывающие спад на 2,7% по сравнению с тем же месяцем прошлого года в промышленности, дальнейшее сокращение объемов строительных работ, оборотов розничной торговли и ряда других важных показателей. Тем самым статистики вызвали недовольство министра экономического развития Максима Орешкина, фактически обвинившего их в непрофессионализме, но тут, похоже, все-таки тот случай, когда нечего на зеркало пенять.
Кстати, тот же Максим Орешкин, выступая на заседании Совета при президенте России по инновационному развитию и приоритетным проектам, дал, пожалуй, точный диагноз основным болезням российской экономике. По его словам, первой проблемой, тормозящей рост производительности труда, а следовательно, и экономики в целом, является низкий уровень управленческих и технологических компетенций. Причем, наверное, не только у проблемных предприятий, как сказал министр.
Низкая квалификация управленческого аппарата как государственных служб, так и крупных компаний (не обязательно государственных) действительно является одной из главных причин наших нынешних экономических трудностей. Проблемы с дорогами у нас как-то решаются, а вот начальственные дураки остались. Если менеджеры среднего и самого высшего звена у нас достаточно компетентны, то на просто-верхнем уровне велика доля тех, кто получил свою должность отнюдь не по профессиональным мотивам, а в силу знакомства или родства. В силу тех же причин они не несут должной ответственности за свои промахи или бездействие.
Потому-то и срываются у нас государственные программы, а правильные слова, произнесенные с высоких трибун, с таким трудом воплощаются в реальные дела. Что и говорить, если по итогам прошлого года сорванной оказалась немалая часть оборонного заказа?! При этом некомпетентность очень хорошо уживается с воровством и коррупцией, порой на уровне тупого грубого рвачества.
Проблема номер два, по словам Максима Орешкина, это неразвитость механизмов проектного финансирования. И в этом, кстати, виноваты не только банкиры, которые не хотят давать денег отечественной промышленности, но и потенциальные получатели этих средств. Бизнес в России во многом еще воспринимается через призму опыта 90-х годов, когда ничего не было надежным, и каждый второй, не считая каждого первого, считал незазорным при случае обмануть делового партнера.
Тотальное недоверие ко всем окружающим и к государству в том числе, постоянное ожидание проблем и подвохов, частые случаи мошенничества и махинаций — вот основные причины того, почему в России пока не прижились ни венчурные, ни взаимные фонды, ни нормальный рынок капитала. Кроме того, проблема номер два зачастую пересекается с проблемой номер один. Современные финансовые инструменты порой не используются из-за неумения их использовать.
Наконец, третьей проблемой министр назвал административные барьеры, сосредоточенные зачастую в отраслевой нормативной базе. И снова с этим можно только согласиться. Российская экономика из-за недоверия ко всем и всему сильно зарегулирована, в ней запрещено все, что не разрешено. Нормативных актов много, они порой откровенно мешают работе и слишком медленно поспевают за изменениями, а оперативно вносить в них нужные поправки часто не дает проблема номер один. Таким образом, все взаимосвязано.
Поэтому можно предположить, что российская экономика шла по пути выхода из кризиса, пока действовал эффект введения контрсанкций, запуска программ импортозамещения, создания фондов поддержки и развития отраслей и территорий, стимулирования спроса. К началу 2017 года то, что можно было сделать в чрезвычайном режиме, похоже, по большей части, было сделано, а дальше должны были заработать нормальные экономические механизмы. Вот только они так толком и не заработали.
Добавим к этому активную деятельность государства по борьбе с теневой экономикой и повышению налоговых сборов. Как говорится, если ранее бюджет во многом финансировался за счет экспорта нефти, то теперь все, лавочка закрылась. Надо платить налоги — все и в полном масштабе. А связанные с этим процессы, в частности, повышение прозрачности платежных операций, ликвидация «карманных» банков и контор по обналичке и выводу капитала, естественно, оказывают угнетающее действие на экономическую деятельность в целом. И это отнюдь не отечественная особенность. В Индии осенью прошлого года тоже решили усилить борьбу с теневым сектором, вот национальную экономику до сих пор лихорадит.
Радует здесь, пожалуй, то, что Центробанк РФ во главе с бессменной Эльвирой Набиуллиной все-таки понизил ставку. Пусть только на 0,25 п.п., но впервые с сентября прошлого года. А ее обещанного снижения до менее 10% вообще пришлось ждать немногим менее трех лет. Если в ближайшем будущем за пределами наших границ ничего не случится, ставка, очевидно, будет уменьшаться и дальше, а ближе к концу текущего года, вероятно, станет посильной для обеспечения текущей финансовой деятельности среднего и крупного бизнеса — самого динамичного сектора экономики. Вот тогда, наверное, уже и Росстат покажет ее рост.
Комментарии могут оставлять только зарегистрированные (авторизованные) пользователи сайта.