У сложных проблем нет простых решений. Российский и мировой рынок стали — итоги недели (16-23 апреля) 2017 г.
В очередной раз большой головной болью для металлургов со всего мира стал Китай. За последний месяц стоимость китайской стальной продукции на внешних рынках опустилась на 10-20%. Те счастливые времена, когда китайцы слабо интересовались экспортными операциями, предпочитая продавать прокат внутри страны, завершились и, очевидно, надолго.
Заготовка и сортовой прокат китайского производства снова стали конкурентоспособными за рубежом, что может положить конец поставкам российской и турецкой продукции в страны Юго-Восточной Азии. С листовым прокатом все вообще выходит весьма печально. Разница в ценах FOB на российские и китайские горячекатаные рулоны достигла порядка $40 за т. В последний раз такое соотношение наблюдалось в июне прошлого года, и завершилось это тем, что российским компаниям пришлось быстро опускать цены на свою продукцию до китайского уровня. А между тем некоторые китайские компании готовы продавать горячекатаный прокат практически по $400 за т FOB.
Правда, есть надежда на то, что китайским товарищам удастся достаточно быстро стабилизировать котировки, а затем немного подтолкнуть их вверх. По крайней мере, в последние дни на товарных биржах Шанхая и Даляня дорожали железная руда и арматура, а несколько крупных металлургических предприятий сообщили о перенесении на более ранний срок намеченных на лето ремонтов доменных печей и прокатных станов. Росту может способствовать и относительная дороговизна коксующегося угля в Азии.
Впрочем, это все — достаточно краткосрочные факторы, тогда как проблема избытка предложения стальной продукции в Китае, которая и вызвала обвал цен, имеет фундаментальный характер. Причиной понижения, начавшегося еще в марте, стала «перепроданность» рынка: все всё купили и сложили на склады, после чего видимый спрос на прокат в стране радикально сократился. В то же время, металлурги продолжали трудиться на полную мощность, выплавив в марте рекордные 72 млн. т стали. С учетом того, что китайский экспорт стальной продукции в первом квартале упал более чем на 25% по сравнению с аналогичным периодом прошлого года, избыточного предложения на внутреннем рынке просто не могло не возникнуть.
Однако тут можно сказать, что китайские проблемы имеют решение. Более того, это решение известно. При том, что экономика страны развивается достаточно успешно, а темпы роста в первом квартале оказались даже выше ожидаемых, заниматься нужно, в первую очередь, предложением, то есть закрывать излишние мощности по производству стали и проката. Другое дело, что у китайцев возникли хронические трудности с исполнением.
О том, что в стране слишком много металлургических заводов, и их количество нужно проредить, говорится, по меньшей мере, с 2001 года. Результаты, увы, неутешительны. Чтобы управлять целыми отраслями в общенациональном масштабе, в китайской экономике, как ни странно, недостаточно сильно централизованное государственное начало. Частные, да и государственные компании, контролируемые местными властями, находят тысячи причин, чтобы игнорировать указания Пекина, и даже тихо саботировать те распоряжения, которые относятся конкретно к ним.
Вообще, производственные мощности в китайской металлургической отрасли эффективно сокращались только в одном конкретном периоде — конце 2015-го — начале 2016 года, когда стоимость стальной продукции в стране и за рубежом упала настолько низко, что некоторые компании просто стали не выдерживать, а местные власти помогали им недостаточно эффективно. Впрочем, это лекарство, можно сказать, хуже самой болезни. Пусть уж горячекатаные рулоны на мировом рынке опустятся из-за китайцев до $400 за т, но не до $250, как одно время было в 2015 году.
Следует отметить, что закрытие неэффективных мощностей — это не только китайская проблема. На состоявшейся 20-21 апреля в Москве конференции «Нержавеющая сталь и российский рынок» директор департамента маркетинга ГМК «Норильский никель» Антон Берлин весьма наглядно объяснил, почему длительное падение мировых цен на никель, в ходе которого до 70% его поставщиков вошли в зону убыточности, практически не сопровождалось сокращением производства.
Все дело в том, что при нынешних сверхдешевых деньгах в западных странах банковским менеджерам выгоднее постоянно перекредитовывать безнадежно убыточные компании, а если те не в состоянии выплачивать даже проценты — проводить «реструктуризацию», чем открыто объявлять их неплательщиками и отражать убытки в своем балансе. И такие фирмы-«зомби» можно найти отнюдь не только на рынке никеля. Добыча значительной части сланцевой нефти в США осуществляется и даже наращивается именно такими безнадежными должниками. Возможно, недалеко от них ушел и лидер американского машиностроения Caterpiller, объявляющий о сокращении месячных продаж на протяжении уже более четырех лет подряд. Наверняка найдутся примеры в других отраслях промышленности, в ритейле и даже информационных технологиях.
Конечно, рано или поздно эта долговая пирамида может рухнуть, но пока что даже признавать вслух наличие такой проблемы — себе дороже. Недавнее объявление о банкротстве Westinghouse, которое может пустить ко дну его японского собственника Toshiba, - тому конкретный пример. Кстати, у Японии есть печальный опыт чистки экономики от таких компаний-«зомби», которая стартовала в начале 90-х и обернулась для страны двумя десятилетиями стагнации, из которой она, кстати, так и не вышла.
Пожалуй, если посмотреть повнимательнее, то современная западная капиталистическая экономика начинает выглядеть таким читерством, что Россия по сравнению с ней становится просто образцом честности и устойчивости. Да, бизнесу работать у нас зачастую тяжело, но зато это поддерживает компании и банки в хорошей форме. Ведь стоит зазеваться, а «санитары леса» уже тут как тут — например, тот же Центробанк РФ, продолжающий зачистку отечественного финансового сектора от слабых и нечестных финансовых учреждений.
Но отказ от читерства в виде дешевых денег из печатного станка и упорное стремление жить непременно по средствам приводит к появлению своих сложных проблем в российской экономике. На протяжении прошедшей недели на первый план снова вышел все тот же проклятый вопрос об ускорении экономического роста.
Можно понять некоторых государственных деятелей, требующих пересмотра макроэкономических прогнозов в сторону увеличения. Но без реального понимания, как это в действительности можно сделать, данные потуги производят впечатление хныкания капризного ребенка, который хочет, например, чтобы уже завтра непременно стало тепло, и он мог бы выйти гулять на улицу без надоевшего шарфика.
Между тем, ситуация с экономикой действительно весьма напряжная и напряженная. В последние месяцы власти словно пытаются убаюкать сами себя, повторяя мантру о том, что Россия еще в конце прошлого года начала выход из кризиса. На самом деле, как красноречиво показывает текущая обстановка на российском рынке стали, ничего толком не началось.
Как и в Китае, наш рынок оказался «перепроданным». Стальная продукция, выпущенная металлургическими предприятиями в масштабах, незначительно превышающих прошлогодние, не была реально использована конечными потребителями, а осела на складах. Эти избыточные запасы оказывают мощное понижательное давление на цены. В результате на споте продолжают дешеветь и арматура, и листовой прокат, а производители вынуждены идти на уступки, опуская котировки не только по апрельским, но и задним числом по мартовским контрактам. Традиционного весеннего подъема деловой активности не наступило ни в марте, ни в апреле, да и надежды на май выглядят, скажем так, не слишком большими.
Росстат, кому бы его ни подчиняй, вынужден признавать, что в стране продолжается спад в строительном секторе, а промышленное производство в первом квартале выросло только на 0,1% по сравнению с аналогичным периодом прошлого года. Причем, обрабатывающие отрасли, в основном, оказались в минусе. Конечно, в экономике есть зоны роста, но они так и остаются отдельными зонами, оазисами в сохнущей пустыне.
И вот что со всем этим делать?! Вообще-то, предложения на эту тему высказывали и премьер-министр Дмитрий Медведев в ходе выступления в Госдуме, и участники экономического форума в Красноярске, и сам президент. Чтобы ускорить рост, нужно вести предсказуемую макроэкономическую политику и снижать стоимость денег, уменьшать издержки, вкладывать больше средств в инфраструктуру, поддерживать и развивать несырьевой экспорт, наращивать инвестиции в человеческий капитал — образование, науку, здравоохранение, ЖКХ и жилищное строительство... С этими словами трудно не согласиться. Но как их превратить в конкретные дела?! Вот с этим у нас всегда были, есть и, очевидно, будут проблемы.
В ходе этих обсуждений глава совета фонда Центра стратегических разработок Алексей Кудрин высказал свою традиционную идею о необходимости «разгосударствления» российской экономики, снижении доли государственных компаний, а лучше — их полного ухода из ведущих отраслей, вплоть до добычи природных ресурсов и финансового сектора.
Пожалуй, трудно найти более вредный и ошибочный совет. То, что частные компании эффективнее государственных, - это миф, рожденный еще перестройкой. Он может соответствовать истине лишь на уровне малого, может, среднего бизнеса, где частник разворотливее и прибыльнее (заметим, что порой за счет пренебрежения некоторыми законами и нормативами). Для крупных компаний разницы нет никакой, все решает исключительно качество управления! Тот, кто работает в больших частных группах, знает, что всяких маразмов, семейственности и некомпетентности там порой больше, чем в самом замшелом советском НИИ! Хотя есть, безусловно, и примеры отличного руководства.
Более того, именно государственные корпорации, которым не надо отчитываться перед акционерами каждый квартал и неровно дышать над цифрами в каждом очередном балансе, могут браться за выполнение долгосрочных проектов общенационального значения, не дающих быстрого возврата инвестиций. Вообще, если посмотреть на все крупные проекты, реализованные в последние годы в России, мы увидим либо государство, либо частника с очень весомой государственной поддержкой. Олимпиада в Сочи, Крымский мост, Ямал-СПГ, судостроительный комплекс «Звезда» на Дальнем Востоке — из этого правила нет исключений. При этом смешанная форма, как правило, эффективнее просто государственной (смотри космодром «Восточный»).
Сами по себе частники могут очень эффективно решать проблемы на своем уровне — в качестве примера можно привести модернизацию российских меткомбинатов и НПЗ. Но при выходе на более широкие масштабы необходимо сотрудничество бизнеса и государства. Так, например, одним частникам, скорее всего, не потянуть создание в России современной отрасли по выпуску листового нержавеющего проката. Для них такие инвестиции слишком рискованные и сложные по нынешним временам, да и не больно-то и нужные.
По-видимому, именно общими усилиями придется решать и проблему ускорения экономического роста в России. Во всяком случае, других вариантов пока не просматривается. Государство должно ставить цели и намечать направления, а бизнес - брать на себя конкретные дела. Причем делать их необходимо честно, компетентно и профессионально. Конечно, это очень сложно и требует выполнения ряда непростых условий, например, решительной борьбы с рейдерством и коррупцией. Но у сложных, комплексных проблем могут быть только такие решения.
Комментарии могут оставлять только зарегистрированные (авторизованные) пользователи сайта.