Что происходит в китайской экономике: кризис на рынке стали как отражение переходных процессов

Темпы роста китайской экономики в третьем квартале 2014 года уменьшились до 7,3% — самого низкого показателя за последние пять с половиной лет. Судя по всему, в этом году Китай впервые с 1999 года не сможет добиться запланированного увеличения ВВП на 7,5%.

Для любой другой страны подобные показатели могли бы быть пределом мечтаний, однако специалисты — как китайские, так и зарубежные, говорят о тяжелом спаде. Основания для этого, и в самом деле, имеются. Потребление стали в стране стагнирует или даже сокращается, чего не происходило, как минимум, с конца 90-х годов. В строительной отрасли происходит сокращение капиталовложений, в промышленности ввод в строй новых мощностей замедлился до уровня первого квартала 2009 года. Уменьшение спроса на сырьевые ресурсы со стороны Китая уже привело к падению цен на важнейшие товары — нефть, железную руду, уголь, сталь. Западные эксперты сетуют на то, что торможение китайского роста приводит к депрессии во всей мировой экономике, и надеются на то, что правительство страны вскоре поддержит рынки очередной стимулирующей программой.

Однако в самом Пекине, очевидно, думают по-другому. Как заявил 22 октября премьер Госсовета КНР (премьер-министр) Ли Кэцян, комментируя неутешительные, на первый взгляд, макроэкономические показатели страны, снижение темпов роста вполне объяснимо и даже приемлемо, поскольку неизбежно во время грандиозной перестройки, которую переживает сейчас национальная экономика.

И действительно: если внимательно присмотреться, можно заметить, что Китай в последние месяцы начал длительный, сложный и весьма болезненный процесс перевода своего народного хозяйства на принципиально новую экономическую модель. Старая, обеспечивавшая подъем страны в течение предыдущей четверти века, перестала адекватно отвечать текущему положению КНР в глобальной экономике и больше не подходит для обеспечения будущего развития.

С конца 80-х годов прошлого века Китай, по словам Ли Кэцяна, развивался благодаря двум вещам — экспорту и инвестициям. Страна превратила себя в «мастерскую мира», предложив западным компаниям неисчерпаемые резервы усердной, аккуратной, умелой, дешевой и неприхотливой рабочей силы, подготовленные промышленные площадки со всей необходимой инфраструктурой, а также единое правовое пространство, в котором обеспечивался порядок и соблюдались права иностранных инвесторов.

При этом, возникновение «китайского феномена» на глобальном рынке труда идеальным образом совпало с другой важнейшей тенденцией. К рубежу 70-80-х годов товарный рынок западных стран оказался полностью заполненным. Для транснациональных корпораций практически исчерпались возможности экстенсивного роста, поэтому увеличения пробыли можно было достигнуть только путем сокращения затрат. Массовое перенесение производства в страны «третьего мира» с дешевой рабочей силой выглядело на тот момент наилучшим выходом из положения.

На протяжении 90-х и начала 2000-х годов в Китае были построены десятки тысяч заводов и фабрик, принадлежащих американским, японским, европейским корпорациям или выполнявших их заказы. При этом, начав с текстиля и детских игрушек, страна буквально за десятилетие осуществила «ураганную» индустриализацию. Китайцы стремительно перенимали знания и технологии, осваивая выпуск все более технически сложной продукции, вплоть до компьютерной техники, промышленного оборудования, автомобилей и морских судов. Миллиардные доходы от постоянно положительного торгового баланса вкладывались в строительство инфраструктуры и жилья для порядка 400 млн. человек, за полтора десятилетия переселившихся в приморские восточные провинции.

Именно на этом базировался «взрывной» рост потребления и производства стальной продукции в Китае. Выплавка стали в стране с 2000 по 2010 год возросла от 125,8 млн. т до 626,7 млн. т, т. е. в пять раз, а в 2014 году может составить 820-825 млн. т, прибавив более 30% еще за четыре года. Строительство городов, портов, автомобильных и железных дорог, промышленных предприятий поглощало сотни миллионов тонн стали в год и обеспечивало практически беспредельный рынок сбыта для стремительно растущей национальной металлургической промышленности.

Однако в конце прошлого десятилетия эта экстенсивная модель развития Китая, опиравшаяся на внешний спрос, исчерпала себя. Процесс деиндустриализации экономики западных стран в целом завершился. Строительство новых предприятий в Китае продолжалось, но уже гораздо меньшими темпами. Кризис 2008 года положил конец подъему западного потребительского рынка: США и Европа больше не нуждались в постоянном наращивании поставок китайских товаров. Более того, растущая финансовая несостоятельность западных правительств из-за потери налоговых доходов вследствие деиндустриализации поставила на повестку дня вопрос о срочном возвращении производственных мощностей обратно в государства «первого мира».

Поначалу китайские власти пытались противостоять неблагоприятным тенденциям, выискивая возможность продления существования прежней экономической модели на новых основаниях.

С конца 2008 года в Китае было реализовано несколько программ стимулирования экономики с помощью инвестиций. Вложение сотен миллиардов долларов в строительство транспортной инфраструктуры, жилье, энергетику, позволило загрузить национальную промышленность и компенсировать падение экспортных поступлений. Но у этой стратегии были и свои недостатки. Прежде всего, часть этих инвестиций оказалась излишней. Так, в китайской глубинке появились целые «города-призраки» с микрорайонами новых жилых зданий, широкими дорогами, торговыми центрами, больницами и школами, но… практически без населения, для которого еще не было создано рабочих мест. К тому же, деньги на реализацию всех этих проектов выделялись в виде кредитов китайских госбанков местным властям. Значительная доля этих займов сразу же стала проблемной и едва не обвалила национальный финансовый сектор.

В результате в последнее время китайские власти отказались от грандиозных общенациональных программ, перейдя к более взвешенной политике «мини-стимулов» — проектов локального или отраслевого значения наподобие прокладки железных дорог и строительства жилья, которые позволяют поддержать экономику на местном уровне, но не вызывают ее перенапряжения. Причем, данные программы, пожалуй, следует рассматривать, в первую очередь, как меры по смягчению последствий переходного периода.

Дело в том, что сейчас Китай переходит к созданию новой экономической модели, которая базируется, по словам Ли Кэцяна, на потреблении и инновациях. Сегодня эти слова, можно сказать, затерты от частого употребления, но на самом деле они означают для Китая очень многое.

С провозглашением новой политики КНР официально отказывается от прежней опоры на постоянное наращивание экспорта. Потребителями китайских товаров должны стать, прежде всего, сами китайцы. Однако для этого надо одновременно запустить в экономике ряд процессов. В первую очередь, чтобы потребительский рынок страны рос, должен увеличиваться платежеспособный спрос.

Как заявлял Ли Кэцян еще в ноябре 2013 года, важнейшими макроэкономическими индикаторами для КНР должны стать уровень безработицы и индекс потребительских цен. В этом отношении ситуация в текущем году развивается нормально. За январь-сентябрь в стране было создано более 10 млн. новых рабочих мест, что превышает плановое задание на год, а медианный уровень доходов растет быстрее, чем цены.

Фактически в Китае хотят построить аналог классического западного потребительского общества, в котором большая часть населения получает высокие доходы, за счет которых поддерживается высокая емкость потребительского рынка и существует обширный сектор малого и среднего бизнеса, занятый, преимущественно, в сфере обслуживания. Но для обеспечения больших заработков необходимо, чтобы основу экономики страны составляли современные высокотехнологические отрасли, создающие значительную добавленную стоимость и нуждающиеся в квалифицированной и высокооплачиваемой рабочей силе. Это и есть те самые «инновации», о которых говорил Ли Кэцян. Кстати, эта проблема крайне актуальна сейчас и в России, у которой прежняя экспортная модель, похожая на китайскую, просто основанная на экспорте не товаров, а сырья и энергоносителей, тоже все больше буксует.

Безусловно, переход на более высокий технический уровень займет у китайцев немало времени и потребует значительных усилий. Но уже сейчас можно сказать, что китайской экономике «нового типа» не нужен постоянный рост производственных мощностей в традиционных индустриальных отраслях. По словам китайского премьера, большим достижением стало то, что потребление энергии на единицу ВВП сократилось в этом году в Китае на 4,6% по сравнению с прошлым годом (по итогам девяти месяцев).

В последнее время китайские власти ориентируют промышленников не на создание новых производственных мощностей за счет кредитов, а на погашение прежних долговых обязательств в интересах оздоровления национальной финансовой системы. С этой же целью ограничиваются вложения в строительство, где правительство стремится предотвратить спекулятивный подъем и перегрев рынка недвижимости. В ряде отраслей существующие мощности избыточны и будут сокращаться. Это, очевидно, относится и к металлургии.

Поэтому можно предположить, что Китай уже близок к пику национального потребления стальной продукции. В этом году спрос на сталь в стране оценивается в 740-750 млн. т, и этот показатель, судя по всему, мало изменится в ближайшие годы. От экстенсивного роста КНР стремится перейти к интенсивному, и этот процесс будет сопровождаться снижением ресурсоемкости экономики. Прежние темпы расширения китайского рынка стали не вернутся, наверное, уже никогда, а возвращение к примерно сбалансированному спросу и предложению проката, судя по всему, произойдет благодаря ликвидации избыточных мощностей, а не расширению потребления.

Просмотров: 58
Источник: ©ИИС «Металлоснабжение и сбыт»