Россия разделилась на «богатые» и «бедные» регионы

Экономика более половины из рассмотренных в исследовании 79 регионов в последние годы росла быстрее, чем ВВП России в целом. Интересно, что Москва заняла первые места далеко не во всех рейтингах. Например, в большинстве регионов реальные доходы населения и зарплаты росли гораздо быстрее, чем в Москве. То же происходило и с косвенными показателями благополучия граждан в регионах – количеством автомобилей и мобильных телефонов. Однако быстрые темпы роста отнюдь не отражают истинное положение дел в том или ином регионе. «В то время как мощный рост валового регионального продукта (ВРП) в Москве и Санкт-Петербурге в точности отражает историческую концентрацию активности российского бизнеса в этих двух городах, быстрый рост в других регионах – особенно очень бедных – был в первую очередь результатом необычайно низкой базы роста», – отмечается в исследовании. Так, Южный федеральный округ, показавший наибольшие темпы роста, одновременно имеет самый низкий уровень дохода на душу населения и занимает предпоследнее место по ВРП.

Что же касается регионов, показавших «качественный» рост – то есть имевших высокий базовый ВРП, но при этом продемонстрировавших также сильный экономический рост, – то их портрет очень типичен. Это регионы с крупными городами (что помогает развивать потребительский сектор), развитым сектором услуг и промышленностью, так или иначе связанной с природными ресурсами. В качестве примера таких регионов эксперты АТОНа приводят Краснодарский край, Томск, Ростов, Новосибирск, Нижний Новгород, Тюмень и Пермь. Но и среди этих «передовиков» есть свои лидеры. В исследовании отмечается, что на долю двух регионов – Москвы и богатой нефтью Тюменской области приходится более 30% ВВП страны. Причем со времен кризиса это неравенство только усилилось: если в 1998 г. доли Москвы и Тюменской области в ВВП составляли 15% и 8% соответственно, то в 2002 г. они достигли 22% и 10%. Более того, по прогнозу АТОНа, в ближайшем будущем развитие регионов будет идти по тому же пути: богатые регионы останутся богатыми, а бедные не достигнут особого прогресса.

С прогнозом АТОНа соглашается гендиректор Экономической экспертной группы (ЭЭГ) А. Андряков. «В одном регионе есть полезные ископаемые, а в другом нет. И сколько ни развивай второй регион, нефть там не появится, – говорит Андряков. – Поэтому разница будет всегда: в одно место легко привлекать инвесторов – для добычи нефти, например. А в другом нужно приложить сверхусилия для того, чтобы инвесторы открыли производство, не связанное с природными ресурсами». Однако некоторые шаги к выравниванию предпринимает федеральное правительство. «Выравнивание происходит по бюджету регионов, по их способности оказывать бюджетные и социальные услуги: образование, здравоохранение – те функции, которые возложены на субъекты Федерации, – говорит гендиректор ЭЭГ. – У каждого субъекта есть свои доходы и обязательства – здесь тоже неравенство, которое вытекает из неравенства их экономического состояния. Эту бюджетную составляющую выравнивают с помощью трансфертов. Это самый простой, наглядный и быстродействующий механизм, который федеральное правительство может использовать».

В последнее время многие аналитики стали говорить об укрупнении регионов как возможности «нивелировать» их различия: по мнению сторонников этой идеи, к регионам-«донорам» нужно просто присоединить депрессивные субъекты Федерации. Впрочем, в таком случае федеральное правительство в значительной мере потеряет роль «перераспределителя» ресурсов между регионами. Субъекты будут предоставлены сами себе, различия сохранятся – но станут уже внутренним делом самих регионов и выйдут из сферы ответственности Центра. «Везде, во всех странах есть механизм перераспределения, регионального выравнивания, которым управляет национальное правительство, – говорит А. Андряков. – Важно, куда идут деньги. В развитых странах принято, что перераспределяемые средства направляются в основном на инфраструктурные проекты, то есть на выравнивание базовых условий для бизнеса в разных регионах – на дороги, коммуникации, энергетику».

Генеральный директор ЭЭГ полагает, что федеральный Центр должен инвестировать только в инфраструктуру, иногда – переквалификацию жителей, но ни в коем случае не в сами производственные проекты. «Вложения в производственные проекты затруднительны, так как федеральные деньги просто так вложить нельзя, – отмечает А. Андряков. – Их можно либо дать взаймы, либо взамен взять акции предприятия, в которое деньги вкладываются». А это означает, что государство обременяет себя дополнительной собственностью. Кроме того, если какой-то бизнес-проект эффективен, то туда не нужно идти государству – бизнес сам туда придет. «Государство будет вкладывать деньги, исходя не из эффективности, а из социальных приоритетов, то есть либо в неэффективные, либо в малоэффективные проекты, а нужно ли это? – говорит Андряков. – Социальные проблемы, скорее, нужно решить другими способами – например, той же переквалификацией, переселением тех жителей, которые сами не могут выехать из депрессивных территорий. Миграционные процессы должны нивелировать депрессивные процессы, а у нас мобильность пока очень низка. Нужно двигаться скорее по этому пути, чем консервировать убыточные предприятия, да еще и закапывать туда деньги».